На самом же деле, Брежнев был абсолютно на своём месте, ибо постсталинская система просто исключила фигуру лидера - не то, что вождя. Кстати, по воспоминаниям «референтов», новый душка-генсек всячески подчеркивал – «вы там поскромнее, я не лидер, не вождь». Именно так. Потом был его «культ», но он имел весьма специфическое происхождение, о чём несколько ниже.
Пока же переместимся в 1956 год, на XX съезд (то ещё позорище), где официально и торжественно был разоблачен не только Сталин, но и сам «культ личности». То есть, партийной анафеме был предан сам принцип лидерства/вождизма. Сталин же воплощал его, а шире - воплощал и русский автократический архетип. Но только не в самодержавно-монархическом (наследственно-легитимном) формате, как иногда это представляют. Иосиф Виссарионович конструировал довольно-таки своеобразную модель. Она предполагала наличие сильной государственной вертикали, куда Сталин и планировал перенести центр управления, отняв его у партократии. Сама партия мыслилась как некая идейно-политическая власть, которая давала концептуальное содержание правительственным и представительским (Советы) структурам. А вот над этими двумя властями возвышалась фигура Вождя, не прописанного ни в одном законе, но бывшего высшим - реально.
Здесь (подчеркиваю, в очень специфической форме) воплощался гиперборейский архетип священника (мыслителя) и воина (управленца), возрождался дух единой сверхкасты. И всё это в фигуре весьма эзотерической, можно указать хотя бы на тему «Сталин и Вечность, отец всех времен». Кстати, можно даже и сказать, что выстраивалась такая схема: 1) вождь (мыслитель и управленец); 2) мыслители-брахманы (партия), 3) воины-управленцы-кшатрии (правительство), 4) трудящиеся-вайшьи (Советы). Разумеется, с мощной системой социальных лифтов.
Однако, этому самобытному проекту противостоял другой – по сути, западнический, подразумевающий власть могущественного множества, совокупности влиятельнейших группировок – партийной олигархии. В данном случае, имела место рационализация западной партийной системы, о которой впс уже приходилось писать. За такую модель и ратовала партократия. И, справедливости ради, надо сказать, что сам Сталин, на определенном этапе, внёс свой вклад в её создание. В 1920-х гг. ему надо было бороться с разнообразными «левыми» и «правыми» уклонами. С этой целью он, будучи генсеком ЦК, опёрся на партаппарат, в том числе, и местный. Итогом стало укрепление партократии, причем, особенно впечатляюще укрепились региональные секретари, в СССР сложилась система гигантских крайкомов. (Чего стоил, например, один Средне-Волжский крайком. Или – Западно-Сибирский.)
Сталин эту систему пытался преобразовать, с целью чего и наметил альтернативные выборы, призванные прокатить ненавистную в народе партийную верхушку. Об этом намерении свидетельствуют, хотя бы, опытные образцы избирательных бюллетеней, сохранившихся в архиве – там предлагается выбрать одного из нескольких кандидатов. Но региональные секретари подняли дикий вой о многочисленных врагах народа, что и сорвало свободные выборы - было уже не до них. (Подробнее о подоплёке 1937 г. - у Ю. Н. Жукова «Иной Сталин», немного накропал на эту тему и впс - «Правда о 1937 годе».)
Как бы там ни было, но победили партократы, которые вождизм решительно отринули, навязав стране «коллегиальное руководство», за которым скрывалось господство разных кланов и ведомств. Формальный лидер партии нужен был только как некий символ единства и немного – арбитр. Таковым квазилидером должен был стать Хрущев, да больно уж характер у него оказался своенравным. Он хоть и не любил Сталина и «разоблачал» его, но сам-то впитал многое от вождя. И чем дальше, тем больше вёл себе по-сталински.
Это вызвало опасения у элиты – мало ли, что выкинет «кукурузник Ниткита»? Вот он уже и затеял реформу ОГАС, которая заменит большую часть бюрократов машинами. (Кстати, если бы Хрущев осуществил эту советскую интернет-революцию, то сие смыло большую часть его грехов.) Поэтому, партократия дружно и согласно сместила Хрущева, поставив совсем уж надежного Брежнева. В дальнейшем все попытки выдвижения сильного лидера жестко пресекались. Так, «обломилось» А. Шелепину («Железному Шурику»), который хотел бы утвердить нечто вроде неосталинизма.
Брежнев же был верен и думать не думал ни о каком лидерстве. Он даже и с генсеков попытался убежать во второй половине 1970-х. Однако, его, уже больного и усталого человека, заставили и дальше имитировать лидера страны. Более того, в СССР был развернут бутафорский культ Брежнева – со всеми этими «Малыми землями» и пионерскими кричалками: «Спасибо вам за ваш великий подвиг, товарищ генеральный секретарь!». Сделали это потому, что сам Брежнев был неопасен, а вот в народе все крепло и крепло стремление к Вождю. Люди глядели на этот бардак, на разворовывание и разграбление сталинского наследства, и, конечно, думали – как бы это прекратить. Это сегодня принято восторгаться Брежневым (брежневисты тут готовы пожертвовать и Сталиным). Как он оказывается выгодно смотрится на фоне последующих правителей, разваливших страну и устроивших лихие 90-е! Ну да, ранний этап болезни, конечно, всегда выглядит лучше последующих. А куда денем, к примеру, теневую экономику, возникшую при Брежневе? А «перестроечные кадры», что же, сформировались уже после Брежнева? И т. д.
Так вот, учитывая волю к вождю, людям и подсунули «эрзац-Сталина». (Чуть позже, в перестройку подсунут и «народного царя» Ельцина, который в 90-у также был формальным лидером.) Но это не очень-то работало, люди всё-таки обращались к Сталину, в начале 1980-х был уже самый настоящий, «низовый» культ Иосифа Виссарионовича (вспомним хотя бы его многочисленные портреты на ветровых стеклах машин). И т. д.
Увы, страну уже основательно подразвалили, а олигархия усилилась донельзя. Теперь уже можно было сворачивать спектакль под названием «Социализм» и начинать увлекательный делёж «общенародной собственности». А Брежнев… Он сыграл здесь очень важную роль. Он был вполне на своём месте.
